Ласуков. Ну, пошел! Поди сюда!
Антип подходит.
Полюбуйся. (К Анисье, ядовитым голосом, указывая на шубу.) Полюбуйся и ты...
Наступает глубокое молчание. Анисья, Егор, старуха Татьяна, Антип и мальчик
в разных положениях стоят кругом остатков шубы, в облаке пыли и пуху.
Свеча горит тускло. Ласуков сидит на краю дивана, с поникшей головой.
Со двора доносится вой ветра и гул дождя.
Ласуков. Дармоеды! лежебоки! Только есть, пить, спать; а там про них хоть трава не расти... Какую шубу сгноили!.. Нет чтобы подумать: где-то баринова шуба? возьму-ка ее выколочу да переложу табаком... Куда! ни одному и в голову не пришло... Я так и знал!.. Что вы думаете, что я всё лежу да книгу читаю, так уж ничего и не вижу? всё вижу, всё! Я как снял весной шубу, тогда же подумал: вот только но прикажи я спрятать – сгноят, непременно сгноят... Не на мое вышло?.. а? (Останавливается с вопросительным выражением.) Анисья (среди общего молчания). Так зачем же вы тогда же не сказали? А вот таперича сами сердитесь! Ласуков. Не сказал... зачем не сказал? Хороша и ты, голубушка! заботлива, нечего сказать! Семь месяцев гниет шуба, а ей и в голову не придет!.. ходит себе, точно ступа. Анисья (зарыдав вдруг и утирая рукавом глаза). Уж коли вы таперича зачали таким манером со мной обращаться, так уж я и не знаю... (Уходит с гневом.) Ласуков (сердито обращаясь к остальным). У вас ног нет? Егор. Прикажете идти? Ласуков. Идти. Поесть, напиться и лечь спать под тулупом. Что же вам больше делать?
Они молча уходят.
А ведь правду сказать, так и точно им больше делать нечего. Я один, а их у меня человек двадцать. Счастливые люди... спится им. (Зевает.) Овчинников!
Является мальчик.
Поет? Мальчик. Поет-с. Ласуков. Что ж не слыхать?.. Мальчик. Да за ветром... А, вот слышно!.. Ласуков (прислушивается). Поди скажи ему, чтоб перестал горло-то драть да спать бы ложился; а готовить вавтра ничего не надо: я болен.
Мальчик уходит.
(Ласуков закрывает глаза. Тишина.) Да, я болен, решительно болен. Только какая же у меня болезнь?.. до сей поры не определилась... я просто весь болен: и голова, и ноги, и желудок. Вот поди и выбирай лекарство! Тут в сам Энгалычев станет в тупик... (Кричит.) Кантемир!
Является мальчик.
Который час?
Мальчик уходит и возвращается.
<Мальчик>. Четверть девятого.
Молчание.
Ласуков. Штрипку пришили? Мальчик. Пришили. Ласуков. Ты видел? Мальчик. Нет-с; да я еще утром велел Митрею пришить. Ласуков. Вели-ка показать.
Через несколько минут приходит Дмитрий, лысый человек средних лет, малого роста,
с стальным наперстком на большом пальце. В руках его панталоны со штрипками.
Пришил? Дмитрий. Пришил-с. Ласуков. Покажи. (Мальчик светит. Ласуков рассматривает штрипку.) Хорошо. Неси! Дмитрий идет. Постой!
Дмитрий останавливается.
Ты зачем у меня шубу сгноил? Дмитрий. Какую шубу? Ласуков. У тебя есть глаза? Дмитрий. Есть-с. Ласуков. Что ж ты ничего не видишь? Дмитрий. Нет, я вижу-с. Ласуков. Нет, не видишь. Дмитрий. Как угодно-с. Ласуков (кричит) Курослепов!
Является мальчик.
Покажи ему шубу.
Мальчик подводит портного к шубе, лежащей посреди пола. Дмитрий с удивлением и испугом осматривает ее.
Лентяи! лежебоки! Только есть!.. (Ленивый голос плохо повинуется ему. Не докончив выговора, он умолкает.) Дмитрий. Ничего больше не изволите приказать? Ласуков. Ступай.
Дмитрий уходит. Наступает тишина.
Ласуков то закрывает, то открывает глаза, потягивается, зевает.
Ветер продолжает выть, ставни скрипят, дождь стучит в крышу и окна.
Ветрогонов!
Является мальчик.
Ты что делаешь? Мальчик. Ничего-с... Ласуков. Который час? Мальчик (уходит и возвращается) Тридцать пять минут девятого. Ласуков. Тебе хочется спать? Мальчик. Хочется. Ласуков. И если тебя пустить, ты вот так сейчас и заснешь? Мальчик. Засну-с. | 
