Совсем не то в "Трех странах света". Если и есть автобиографические черты в облике Каютина, то они не играют существенной роли в проблематике
романа. Внимание автора привлекают многообразие жизни, ее реальные картины; изображая человека, он интересуется прежде всего социальными связями и материальными отношениями. Это сказалось не только в народных сценах, но еще больше в трезвой и точной характеристике разных общественных слоев - вырождающихся аристократов, либеральных дворян, помещиков-крепостников, провинциальных купцов, чиновников, мелких и крупных дельцов, хищников буржуазного типа (образ Кирпичова). Всем им противостоят люди из "низов" общества - бедные труженики, городские нищие, крепостные крестьяне...
Глава "Деревенская скука", один из лучших образцов некрасовской прозы {Тогда же (1848) Некрасов переделал эту главу в пьесу. Под названием "Осенняя скука" он опубликовал ее в 1856 году, а поставлена она была лишь в 1902 году в Александрийском театре, где прошла с большим успехом. Театральная критика того времени с удивлением отмечала, что в "бессюжетном" построении, в характерах пьесы, в искусстве воссоздания атмосферы затхлого поместного быта автор намного опередил свое время. В "Осенней скуке" увидели "зачатки чеховской манеры". "Казалось, она написана только вчера, - писал театральный деятель П. П. Гнедич. - Весь Чехов со всеми его "настроениями" был здесь. Все ухищрения и детали постановки Московского Художественного театра были предвосхищены Некрасовым".}, дает наглядное представление о крепостнических нравах: обнаружив незаурядное мастерство диалога, автор показывает, сколь изощренными могут быть издевательства скучающего помещика над его слугой - крестьянским мальчиком.
Еще большую социальную зоркость проявил Некрасов, рисуя типы либерального дворянства. Такова характерная фигура гуманного барина Тульчинова, изображенного не без иронии; таков едва ли не первый в русской литературе образ помещика-либерала, в котором уловлена примечательная черта времени. В романе его зовут Григорий Матвеевич Данков.
Мы уже знаем, что несколькими годами раньше, в пору организации "Современника", ему пришлось столкнуться с помещиком Григорием Толстым, недавно вернувшимся из Парижа. Подобно реальному Толстому, помещик Данков одушевлен мыслью о необходимости трудиться, приносить пользу обществу. Он любит произносить громкие слова и, кажется, верит в них. Когда он "энергически ударял кулаками по столу и заводил речь о той же жажде благородной деятельности, которая кипит в его груди, нельзя было не сочувствовать, не верить каждому его слову, нельзя было не сознаться, что он призван действовать и сделать много хорошего..." Совсем как Григорий Толстой, в свое время посуливший деньги на издание журнала и обещавший позаботиться о свободе для своих крестьян.
Но время шло, Толстой не присылал денег Некрасову и не освобождал крепостных. А Данков, к удивлению оказавшегося в его усадьбе Каютина, точно так же не торопился приводить в исполнение свои остроумные планы, о которых говорил с таким жаром...
Каютин вскоре понял, что размеренная и спокойная жизнь уютной усадьбы с отличными винами, охотой, книгами, жизнь, в которую он сам ненадолго погрузился, вовсе не располагает к труду и тем более к реформам. Правда, интеллигентность и совесть иногда подсказывают мысль о безнравственности и несправедливости этой праздной жизни и довольства. Тогда-то и рождается то, что Некрасов позднее обозначил выражением "благие порывы", - недаром оно стало крылатым. Но "благим порывам" не суждено превратиться в действия, стать реальным делом, принести пользу людям.
И то, что Некрасов именно в этом сумел обнаружить не просто свойство одного человека, а характерную черту дворянской интеллигенции определенного времени, есть его великая заслуга. Ведь тема обличения либерализма, начатая в романе "Три страны света", нашла развитие не только в творчестве самого Некрасова (от Данкова один шаг до Агарина, героя поэмы "Саша"), но была продолжена литературой середины века (образ Рудина у Тургенева), была поддержана и углублена в критике Добролюбова и Чернышевского.
Исследователи считают, что, несмотря на свои художественные недостатки, роман "Три страны света" (кстати, трижды при жизни Некрасова выходивший отдельным изданием) и в некоторых других отношениях не прошел бесследно для русской литературы. Сам заметно впитавший в себя влияние Гоголя (оно ощутимо в диалогах, жанровых сценах, лирических отступлениях), роман в ряде образов и мотивов предварил некоторые мотивы произведений Гончарова ("обломовщина"), Островского (купеческие нравы). Немалое значение имела его общая антикрепостническая направленность.
* * *
Соавторы почувствовали большое облегчение, когда довели до конца сюжет огромного романа, продолжавшего печататься и в первых пяти номерах журнала за 1849 год. Какхгин, как и следовало ожидать, вернулся из своих странствий разбогатевший и возмужавший; не без труда разыскал он свою Полиньку, ради которой скитался, пережившую за это время немало горестей и злоключений, и роман, таким образом, закончился вполне благополучно, как и было обещано цензуре.
- Боже, как стало легко жить! - заметила Авдотья Яковлевна.
Но прошло немного времени, и Некрасов сказал, что надо приниматься за новый большой роман. Он уже придумал для него и тему и заглавие - "Мертвое озеро". Они занялись составлением плана, распределением труда между собой. Получилось так, что доля участия Некрасова в этом произведении оказалась гораздо меньшей, чем в предыдущем {Это подтверждается таким объективным показателем, как подписи авторов в журнале: во время публикация "Трех стран света" в оглавлении каждого номера на первом месте стояло имя Некрасова; когда печаталось "Мертвое озеро", подпись выглядела так: Н. Н. Станицкий и Н. А. Некрасов.}. А. Скабичевский, много лет спустя беседовавший с Панаевой, пришел к выводу, что Некрасов является автором всего двух-трех глав "Мертвого озера"; роман "почти всецело принадлежит перу г-жи Панаевой", - писал А. Скабичевский, по-видимому, несколько преуменьшая роль Некрасова в этом предприятии.
Но Скабичевский сообщает также, что Некрасову принадлежит самый сюжет романа, который он разработай вместе с Панаевой. Это очень важное указание. Мы вправе предположить, что, намечая канву будущего сочинения, Некрасов исходил прежде всего из возможностей своего соавтора. Именно поэтому он выбрал такую близкую ей тему, как судьба женщины, изображение ее горькой доли. Панаева, как автор "Семейства Тальниковых" была вполне подготовлена к тому, чтобы описать бедственное и бесправное положение провинциальных актрис, бедных гувернанток, забитых воспитанниц - всех, кто зависит от сильных, богатых и жестоких. Тема эта ее всегда привлекала.
Некрасов дал возможность своему соавтору воспроизвести такие стороны жизни, которые были ей больше всего знакомы; потому-то в романе почти нет деревни, крестьянства, но зато подробно показаны актерская среда, быт кулис, театральные нравы, с детства хорошо известные Авдотье Яковлевне, да и самому Некрасову.
В одном из вариантов стихотворения "Памяти Асенковой" мы читаем:
Увы, увы, не от актрис
Актрисе ждать пощады.
Младые грации кулис,
Прелестны вы с эстрады...
Эта тема разработана и в "Мертвом озере", в главах, рисующих судьбу молодой актрисы Ани Любской, которую ненавидит и преследует провинциальная примадонна.
И не удивительно, что эти главы относятся к числу лучших страниц романа: в них неизбежные и сложно закрученные любовные истории ("легкая беллетристика"!) развиваются на фоне театрального быта, обрисованного ею знанием дела и с большой правдивостью (это отмечала и современная критика, например, А. Григорьев, в целом относившийся к роману неодобрительно).
Как и предыдущий роман, "Мертвое озеро", появившееся в журнале в 1851 году, пронизано демократической тенденцией, многие его страницы отмечены реалистической манерой письма в духе требований натуральной школы. Не только "женский вопрос" придает несомненную актуальность роману; как и для всей некрасовской прозы, для него характерны столкновение "низов" и "верхов" общества, стремление показать острые противоречия между сильными и слабыми, "хозяевами жизни" и их жертвами; одновременно указать на нравственное вырождение всемогущих аристократов и благородство беззащитных бедняков. Мысль об этом, не всегда обнаженная, лежит в основе романа и составляет его сильную сторону.
Что же касается слабых сторон, то в "Мертвом озере" их гораздо больше, чем в "Трех странах света", - очевидное подтверждение того, что Некрасов как соавтор был на этот раз куда менее активен. Литературного дарования Панаевой не везде хватило на то, чтобы с необходимой глубиной реализовать замысел, предложенный Некрасовым. Налет мелодраматизма, недостаток художественной убедительности, обычные для Панаевой, очень заметны и в этом последнем их совместном сочинении. |
