|
Все это объясняет, почему Плетнев с готовностью отказался от издания, которое он завел в тупик. Понятно и то ликование, каким встретили весть о приобретении "Современника" в кружке Белинского и Некрасова. Какие перспективы открывались перед теми, кто жаждал деятельности, труда, кто нуждался в печатном органе для выражения своих идей и взглядов! "Журнал не запачканный, ...и носящий такое удивительное имя!.." - писал Панаев московским друзьям, приглашая их сотрудничать в обновленном и расширенном "Современнике"; "журнал этот с 1847 года столько же мой, сколько и ваш..." На этот призыв в первую очередь откликнулись Герцен, недавно отбывший две политические ссылки, и Тургенев, уже приступивший к этому времени к работе над циклом "Записок охотника". Оба они с первых же дней стали активно поддерживать новый журнал.
Затем начались поиски редактора. Панаев и Некрасов считались лицами неблагонадежными. Пришлось опять обратиться к Никитенко как человеку, с точки зрения властей вполне подходящему для этой роли. За ее исполнение ему положили восемь тысяч рублей в год, и он согласился стать редактором "Современника". Одновременно организаторы журнала принялись за добывание материалов для первых номеров, и тут выручил Белинский: Некрасов уговорил его передать будущему журналу собранные им материалы для давно задуманного альманаха "Левиафан".
Оставалось еще обеспечить необходимое количество подписчиков, и для этой цели Некрасов решил сделать журналу самую широкую рекламу". Специальные афиши на огромном зеленом листе были распространены по городу. Объявления были помещены в журналах и газетах, в частности в "Северной пчеле". По этому поводу литературные противники злоязычили и даже глумились над издателями, уподобляя их торговцам с апраксина двора, которые беззастенчиво расхваливают свой товар. Даже Панаев находил столь широкую кампанию чрезмерной и дорогостоящей, но Белинский, по словам Панаевой, возражал ему:
- Нам с вами нечего учить Некрасова... мы младенцы в коммерческом расчете. Сумели ли бы мы с вами устроить такой кредит в типографии и с бумажным фабрикантом, как он? Нам на рубль не дали бы кредиту...
Объявление о подписке на "Современник" на 1847 год, написанное, вероятно, Некрасовым, начиналось так:
"Современник", основанный А. С. Пушкиным, а впоследствии с высочайшего соизволения перешедший в распоряжение П. А. Плетнева, с 1847 года подвергается _совершенному преобразованию_. Редакция "Современника"... переходит к профессору С.-Петербургского университета А. В. Никитенко. Издание же сего журнала, по взаимному согласию и условию с прежним издателем и редактором, приняли на себя И. И. Панаев и Н. А. Некрасов...
...Получив согласие на участие в "Современнике" многих известных русских ученых и литераторов, редактор и издатели в то же время нашли нужным значительно увеличить объем журнала. "Современник" с 1847 года будет издаваться ежемесячно книжками от 20 до 25 печатных листов в большую осьмушку... Книжки будут выходить аккуратно 1-го числа каждого месяца и печататься на хорошей бумаге в одной из лучших петербургских типографий".
Затем, переходя к программе нового журнала, авторы объявления старались намекнуть на его современное и прогрессивное направление:
"Все, могущее интересовать публику и соответствующее программе, направлению и достоинству журнала, будет постоянно иметь место на страницах "Современника". Главная заботливость редакции обращена будет на то, чтобы журнал наполнялся произведениями преимущественно русских ученых и литераторов, - произведениями, достоинством и направлением своим вполне соответствующими успехам и потребностям современного образования... Мелкая, личная и никаких ученых и литературных вопросов не решающая полемика вовсе не будет иметь места в "Современнике".
В тексте перечислялись имена тех ученых и литераторов, которые с 1847 года будут принимать участие в журнале. Стоимость подписки определялась в пятнадцать рублей серебром в год.
Объявление выглядело солидно и должно было заинтересовать читателей. Не ограничиваясь публикациями в газетах, Некрасов рассылал "цветные" объявления в разные города, особенно если там у него были знакомые. Сохранилось, например, письмо его к Н. М. Щепкину (сыну актера), служившему в Воронеже, в котором издатель "Современника" просил его о содействии:
"...Воронеж, говорят, богатый город и многолюдный: там, вероятно, есть люди, выписывающие журналы: если можно, да распространятся же между ними прилагаемые объявления. Русь-матушка велика: скоро ли дойдет до нее, что "Отечественные записки" переменили квартиру и, приодевшись и приумывшись, хотят явиться к ней под именем "Современника"..." (26 октября 1846 года).
Последние слова многозначительны: Некрасов указывает здесь на преемственную связь между двумя журналами и намекает, что после "перемены квартиры" весьма популярный до тех пор журнал Краевского можно уже не выписывать...
Среди забот этой осени немалое место занимала денежная сторона дела. Оплата романов, повестей и стихов, гонорары сотрудникам, расчеты с Плетневым и Никитенко, множество других расходов - на все это быстро ушли деньги, внесенные Панаевым. И тут Некрасов понял, что других денег у него нет. Двадцать пять тысяч, обещанных Григорием Толстым, он не получил. А в одном из писем "степной помещик" спокойно уведомил Некрасова, что он приступает к хлебной торговле и все деньги употребил на закупку хлеба.
Негодованию Некрасова не было предела. Он написал Толстому письмо, объяснив ему, впрочем, очень сдержанно, в какое положение он поставил издателей будущего журнала. По тону этого письма можно понять, что Некрасова тревожило не только отсутствие денег, на которые он имел основания рассчитывать, но, быть может, еще больше - самый факт непостоянства, необстоятельности, обнаруженных человеком солидным и уважаемым:
"Вы, казалось, так хорошо понимали важность в этом деле своевременного получения денег на журнал, Вы так ручались за себя, и Ваши уверения казались мне так дельными и несомненными, что я скорее боялся не получить денег от Панаева, чем от Вас..." (февраль 1847 года).
А денег все равно не было. Правда, в конце концов дело кое-как уладилось. Пришлось наделать долгов, пять тысяч прислала жена Герцена - Наталья Александровна, какую-то сумму внесла Авдотья Яковлевна. Но самый поступок Григория Толстого Некрасов запомнил надолго. И, странное дело, с годами он стал относиться к нему все более снисходительно. Объяснение этому нашел К. И. Чуковский. В работе "Григорий Толстой и Некрасов" он доказал, что Некрасов разглядел в облике Толстого своего рода знамение времени, порождение условий русской действительности.
Оказывается, создавая образ богатого помещика Григория Данкова в романе "Три страны света", Некрасов имел в виду не кого-нибудь, а именно Толстого: он придал своему герою портретное сходство с казанским помещиком, повторил главные черты его биографии и указал его отличительные свойства - жажда деятельности без ясной цели, благие порывы и неумение применять их на практике. Словом, Некрасов в своем Данкове дал ранний набросок того общественно-психологического типа, который позднее стал известен под именем "лишнего человека".
Тема разрыва между словом и делом, невозможность осуществления самых лучших замыслов и стремлений, разные вариации этой темы - от сочувствия тому, кто обречен на вынужденное бездействие, до обличения либерального позерства и краснобайства - все это заняло большое место в поэзии Некрасова (образ Агарина в поэме "Саша", лирика). И можно думать, что у реальных истоков этой темы стоит фигура Григория Толстого.
Наконец после многих трудов и хлопот первую книжку нового "Современника" в нарядной светло-зеленой обложке принесли из типографии. 1 января 1847 года было праздничным днем в редакции. Очевидцы вспоминают, что Белинский смотрел на книжку журнала с таким умилением, с каким смотрит отец на своего первенца, только что явившегося на свет.
Выход первого номера был отмечен торжественным обедом с участием всех сотрудников. С той поры это стало традицией: каждый месяц по выходе очередного номера журнала Некрасов и Панаев устраивали обеды, на которые приглашались писатели, близкие к журналу, все сотрудники.
Первый номер отличался необычайным богатством содержания. Одни только имена авторов должны были напоминать читателю, что "Отечественные записки" действительно "переменили квартиру" и название. Здесь были помещены "Хорь и Калиныч" Тургенева, "Роман в девяти письмах" Достоевского, "Тройка" Некрасова, стихи Огарева и Тургенева, повесть "Родственники" Панаева; в отделе публицистическом и научном - "Из записок артиста" Щепкина, историческое исследование К. Д. Кавелина "Взгляд на юридический быт древней России", направленное против славянофилов, критический очерк переводчика А. И. Кронеберга "Последние романы Жорж Санд", статья Никитенко "О современном направлении русской литературы", а также "Письмо из Парижа" Анненкова. В качестве бесплатного приложения к Ќ 1 подписчикам были разосланы отдельное издание романа Герцена "Кто виноват?" (хорошая "пилюля" Краевскому!) и роман Жорж Санд "Лукреция Флориани" в переводе того же Кронеберга.
Критический отдел журнала украшали три рецензии Белинского и его статья "Взгляд на русскую литературу 1846 года". В этой статье, носившей открыто программный характер, идейный руководитель журнала твердой рукой определял его литературную политику. Статья была проникнута заботой о необходимости направить русскую литературу по пути реализма, сделать ее подлинным органом общественного самосознания. "Если бы нас спросили, - писал Белинский, - в чем состоит отличительный характер современной русской литературы, мы отвечали бы: в более и более тесном сближении с жизнью, с действительностью, в большей и большей близости к зрелости и возмужалости..." |
