Комментарии
Впервые опубликовано: куплеты Ростомахова (явл. 10) (в ином, чем в водевиле, варианте) – ЛГ, 1844, 31 авг., № 34; куплеты Лоскуткова «Было года мне четыре со Плутни – капитал!» (явл. 2) (с вариантами; на шесть строф полнее театрального текста, по с изъятием, очевидно по цензурным соображениям, ст. 23–24 и 31, с заглавием: «История ростовщика. Из нового неизданного водевиля» и подписью: «П-ре-й <Перепельский>») – ЛГ, 1845, 4 янв., № 1 (перепечатано: альманах «Первое апреля». СПб., 1846(ПА), с. 28–31, без подписи); куплеты Лоскуткова о пощечине (явл. 13) – ПА, с. 36–37, без подписи; полностью – Собр. соч. 1930, т. III, с. 310–337.
В собрание сочинений впервые включено в последнем из названных изданий.
Автограф не найден. Цензурованная рукопись (ЦР; писарская копия) – Архив Ленинградской государственной театральной библиотеки им. А. В. Луначарского, I, VI, 3, 43, № 4049. Была подана в Контору императорских театров для препровождения в цензуру 14 ноября 1844 г. режиссером Александрийского театра Н. И. Куликовым. Заключение цензора М. Гедеонова, подпись которого проведена через всю рукопись пьесы, было не вполне благоприятно. Считая, что в водевиле нет ничего предосудительного и разрешая его, Гедеонов тем не менее утверждал, что пьеса «довольно грязная». В соответствии с этим взглядом Гедеонов произвел довольно много изъятий наиболее резко обличительных куплетов и фривольных выражений и потребовал некоторых изменений в тексте с целью устранить упоминания о боге, религии и черте. Цензором вычеркнуты следующие строки и отдельные слова: с. 137– 138, строки 32–1: «вам, когда пятнадцать лет пройдет, пряжку за беспорочную службу дадут...»; с. 138, строки 19–20: «я уж о других расходах не говорю...»; там же, строки 36–38: «вы вот только через пятнадцать лет пряжку за беспорочную службу получите»; с. 139, строка 9: «(крестится)»; с. 140, строки 37–40: «Вот черта так совсем в свете нет ~ верь тут ученым!..» (в связи с вычеркиванием этой фразы заменено: «черт тебе их не даст» на «никто тебе их не даст» – с. 141, строка 2); с. 141, строка 5 – с. 142, строка 20: «Было года мне четыре ~ Плутни – капитал!»; с. 144, строка 42: «моим богом»; с. 145, строка 25: «Подлинно рука провидения...»; с. 146, строка 23: «богом божусь»; с. 149, строки 5–6: «подлецы вы, мошенники!» (вместо этого вписано: «обман...»); с. 149, строка 19: «богу»; с. 152, строки 2–3: «Господи! Мать пресвятая богородица!..»; с. 152, строка 6: «мошенник!».
Рукопись отражает особенности бытования пьесы на сцене (режиссерские пометы об исполнителях и реквизите).
Разрешение поставить пьесу «Ростовщик» с указанными выше цензурными изъятиями и исправлениями было дано Дубельтом 8 декабря 1844 г. (Центральный государственный исторический архив СССР (Ленинград)., ф. 497, он. 1, No 9937, л. 92). Она была представлена на сцене Александринского театра под названием «Петербургский ростовщик». Таким образом, название этого водевиля совершило эволюцию, обратную той, которая привела к превращению «Петербургского актера» в «Актера».
Замысел изобразить ростовщика как петербургский тип и как принадлежность социального быта столицы связывал этот водевиль более тесно и непосредственно, чем «Актера», с «натуральной школой» и с издательскими начинаниями молодого Некрасова, способствовавшими ее становлению.
У Некрасова было намерение включить водевиль «Петербургский ростовщик» в программный сборник «натуральной школы» «Физиология Петербурга». 12 ноября 1844 г. «Русский инвалид» (No 256) в фельетоне «Журнальные отметки», сообщая о подписке на «Физиологию Петербурга», перечислял статьи будущего сборника, Фельетон этот скорее всего был составлен Некрасовым, сотрудничавшим в «Русском инвалиде», или основывался на сведениях, от него полученных. Среди перечисленных в фельетоне статей «Физиологии Петербурга» указан и водевиль «Петербургский ростовщик» Перепельского, Пьеса, однако, не появилась л сборнике. Вместо нее в «Физиологии Петербурга» была напечатана повесть Некрасова «Петербургские углы». Б. Я. Бухштаб выдвигает предположение, что именно желание автора напечатать эту повесть задержало выход сборника на несколько месяцев (Бухштаб Б. Я. Библиографические разыскания по русской литературе XIX века. М., 1966, с. 60–62).
Первое исполнение водевиля состоялось в бенефис П. Г. Григорьева 2-го при участии В. В. Прусакова, Ю. Н. Линской, В. В. Самойлова, Е. И. Гусевой, бенефицианта и других актеров 1 июня 1845 г. 6 и 8 июня 1845 г. спектакль был повторен.
В Центральной музыкальной библиотеке академических театров в Ленинграде сохранялись оркестровые номера, которыми сопровождалось исполнение куплетов (ТН, с. 253).
Отзывы критики на исполнение водевиля были неблагоприятны. Критик «Репертуара и Пантеона» нашел сюжет водевиля и главное его лицо крайне неправдоподобными (РиП, 1845, т. 81, кн. 7, отд. «Театральная летопись», с. 14–15), а критик «Литературной газеты», напротив, утверждал, что водевиль и его главный герой «грязны» именно в силу их чрезмерной реальности (ЛГ, 1845, 18 окт., No 40).
Есть основание предположить, что водевиль «Петербургский ростовщик» Некрасова был известен А. Н. Островскому. С текстом его Островского познакомил, по-видимому, сам автор – редактор «Отечественных записок». В пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын», напечатанной в 1872 г. в «Отечественных записках», есть сюжетные совпадения с водевилем Некрасова. Главным героем обеих пьес является ростовщик, скрывающий свое богатство из скупости и ведущий образ жизни бедняка, Он морит голодом жену и молодую девушку (у Некрасова – дочь, у Островского – племянницу), создает препятствия для ее брака с любимым человеком. Ростовщик-скряга заставляет дочь (у Некрасова) и жену (у Островского) ходить зимой в мужской шинели, чтобы не тратиться на приобретение верхней одежды для нее. Потеряв несколько тысяч из большого капитала, герой Некрасова пытается удавиться, а герой Островского осуществляет такую попытку. Можно предположить, что эти элементы сюжета пьесы «Не было ни гроша, да вдруг алтын» были навеяны «Петербургским ростовщиком» Некрасова.
В. Е. Евгеньев-Максимов, обнаруживший в 1921 г. в Театральной библиотеке в Ленинграде рукопись «Петербургского ростовщика», утверждал, что этот водевиль Некрасова «принадлежит к числу тех сто произведений, которые до наших дней способны привлекать к себе внимание» (Некр. и театр, с. 169). Действительно, хотя нельзя назвать ни одной сколько-нибудь значительной постановки этой пьесы на современной сцене, неоднократно; делались более или менее удачные попытки показать ее на телевизионном экране. В 1964 г. по водевилю «Петербургский ростовщик» на Ленинградской студии телевидения был создан спектакль: режиссер – В. Карпов, композитор – В. Шаповалов, ведущий оператор – Л. Пономарев, художник – Г. Дрейман, редактор – К. Демченко; роли исполняли: Г. Колосов (Лоскутков), Н. Боярский (Налимов), И. Лепешенкова (Лиза). В спектакле также участвовали И. Корякина, А. Абрамов и др. В 1977 г. «Петербургский ростовщик» был поставлен на Центральной студии телевидения. Главную роль исполнял А. Адоскин.
К 1979 г. относится телевизионный фильм «Сватовство гусара» (по пьесе Некрасова): постановка С. Дружининой; исполнители: А. Попов (Лоскутков), М. Боярский (гусар, «заменяющий» в экранизации Налимова), Е. Коренева (Лиза).
[1] Микель Анжело... Буэнаротти... или Рафаэля Сакцио – Герой водевиля искаженно произносит имена великих и наиболее популярных итальянских художников эпохи Возрождения – Микеланджело Буонаротти (1475–1564) и Рафаэля Санти (1483–1520). Упоминание этих художников как возможных авторов картины, о которой идет речь в водевиле, абсурдно и носит чисто комический характер.
[2] Чив – от слова чивый, т. е. щедрый.
[3] ...с Невского-то проспекта приходится переезжать в Коломну, в Литовский замок... – Коломенская часть – правый берег Фонтанки при ее слиянии с Екатерининским каналом, в первой половине XIX в. окраинный район Петербурга; Литовский замок – крепость в Петербурге, в которой помещались казармы сначала Кавалергардского, а затем Литовского (отсюда – название) мушкетерского полка. С 1870-х гг. была превращена в тюрьму. Район, окружавший крепость, также именовался Литовским замком (ныне Октябрьский район Ленинграда).
[4] Легран – владелец ресторана в Петербурге.
[5] А мой удел – сердечный холод И безнадежная любовь.– См. комментарий [10] к водевилю «Феоклист Онуфрич Боб».
[6] ...я читала в одной книге про какого-то Мефистофеля, который, говорят, превращался в собаку и ел живых людей. – В «Фаусте» Гете Мефистофель превращается в черную собаку (ч. I, сцены «У ворот» и «Кабинет»). Однако никакого упоминания о том, чтобы он ел людей, здесь нет. «Фауст» Гете принадлежал к числу литературных произведений, привлекавших особенно пристальное внимание В. Г. Белинского и его друзей, в кругу которых Некрасов в 1844 г., когда писался «Петербургский ростовщик», был уже «своим человеком». Белинский относил перевод «Фауста», сделанный М. Вронченко, к числу значительных литературных явлений года (Белинский, т. VIII, с. 475). На эту же тему Тургенев в 1844 г. писал большую статью. Упоминая о приключениях Мефистофеля в своем водевиле, Некрасов скорее имеет в виду народную книгу о Фаусте, кукольную комедию или легенды о нем, чем «Фауста» Гете (о литературных и фольклорных обработках сюжета о Фаусте см. в кн.: Легенда о докторе Фаусте. Подгот. В. М. Жирмунским. Изд. 2-е, испр. М., 1978).
[7] ...жительствую временно у Демута... – Гостиница Демута в Петербурге помещалась на набережной реки Мойки (ныне д. 40) и на Большой Конюшенной (ныне ул. Желябова, Д. 27). В гостинице были и удобные, дорогие апартаменты, и дешевые номера. |
