Комментарии
Водевиль создавался Некрасовым весной 1841 г., в спешке, в очень короткий срок, о чем косвенно свидетельствует то обстоятельство, что на л. 22 об.- 23 (явл. 7, после реплики Боба: «Не хочу... ненавижу табак... они меня ужасно взбесили...») и на л. 30-30 об. ЦР (явл. 8, после реплики Боба: «Ваши... ха-ха-ха!») были оставлены свободные места для куплетов. Во втором случае после предполагаемого куплета должна была стоять реплика Боба, представляющая переход от куплета к диалогу: «Однако будем продолжать» (ЦР {цензурованная рукопись}, л. 30 об.). Автор не успел написать куплеты, и при прохождении через цензуру незаполненные части листов были зачеркнуты знаком «Z».
Поспешность работы Некрасова над водевилем «Феоклист Онуфрич Боб» засвидетельствована в отзывах современников о пьесе. Критик «Отечественных записок» (1841, No 6, отд. «Театральная летопись», с. 120) упоминает о «поспешности в сочиненьи» водевиля. То же утверждает и рецензент «Литературной газеты», который был несомненно в курсе дел Некрасова - сотрудника этого органа, близкого к его редакции (см.: Евгеньев-Максимов В. Жизнь и деятельность Н. А. Некрасова, т. I. M.-Л., 1947, с. 234). По словам рецензента, «водевиль «Ф. О. Боб», как заметно, написан слишком наскоро» (ЛГ, 1841, 20 мая, No 54).
Некрасов и сам признавал, что спешил при работе над водевилем и что эта спешка вредно повлияла на его произведение. Вынужденный рецензировать спектакль, в котором исполнялась его пьеса, в «Летописи русского театра» журнала «Пантеон», Некрасов писал, что история Боба «была представлена публике слабо и неестественно» и что неуспех пьесы объясняется тем, что «публика не любит созданий, состряпанных кое-как на скорую руку» (Пантеон, 1841, No 3, с. 18). Об авторецензии Некрасова в «Пантеоне» см.: Некр. и театр, с. 108; Успенский Вс. Драматургия Некрасова.- В кн.: Тип М., Успенский Вс. Некрасов - драматург и театральный критик. Л.- М., 1958, с. 36.
Анонимная авторецензия Некрасова содержала и новую попытку «оживления» образа Боба. Отзыв о водевиле Перепельского в этой рецензии излагался частично от лица Боба, героя пьесы и предшествовавшей ей серии стихотворных фельетонов «Провинциальный подьячий в Петербурге», опубликованных Некрасовым в «Пантеоне» в 1840 г. (No 2, с. 132, No 3, с. 105-106, No 7, с. 49-50). Признавая свою неудачу в разработке водевильного сюжета, Некрасов, таким образом, не только не отрекался от центрального героя, имя которого стояло в заглавии пьесы, но утверждал жизнеспособность этого образа. Некрасов придавал созданному им типу серьезное значение. Образ чиновника-«литератора», тупого и консервативного, занимал существенное место в творческих замыслах писателя начала 1840-х гг. Любопытно, что этот герой в сознании его автора не был прикреплен к какому-либо одному, определенному произведению или даже литературному жанру. Некрасов стремился создать комический тип-маску, который стал бы нарицательным обозначением всем знакомого, емкого по своему социальному значению явления. Этот герой-тип мог появляться то в стихотворных фельетонах, представляющих собою как бы напечатанный в журнале разговорно-эстрадный монолог, то выходить на сцену в водевиле, то выражать свое мнение в пародийно-критических высказываниях.
Феоклист Боб «своими устами» «подтверждает» в статье Некрасова «реальность» своей личности, кочующей из произведения одного жанра в другое: «Мирно жил я в Пскове, изредка посвящая музам часы досуга. Вдруг меня взяли и вывели на потеху публики. Поверите ли, вывернули наизнанку мои семейные обстоятельства...» (ПСС, т. IX, с. 469).
И в «Провинциальном подьячем в Петербурге», и в водевиле «Феоклист Онуфрич Боб» главным предметом осмеяния были взгляды и понятия провинциального подьячего, которые он агрессивно навязывает окружающим. Боб мнит себя известным литератором и спешит обо всех явлениях современного искусства - театра, литературы, живописи заявить свое мнение. А. В. Никитенко утверждал через пять лет после появления произведений Некрасова о провинциальном подьячем: «...все провинциальное сделалось обреченною жертвою нашей юмористики» (С. 1847, No I, с. 70).
Но несмотря на «провинциализм» этого героя, которого удивляет опасная «вольность» петербургского быта и искусства, образ Боба во многом родствен столичному типу чиновника, представитель которого в стихотворении Некрасова «Чиновник» осуждает писателя, посмевшего задеть его корпорацию. Боб ощущает себя защитником интересов своего сословия - чиновников. Комическое самодовольство героя водевиля, рассматривающего все, что касается его лично, вплоть до своего брака и возможного прибавления семейства, как события государственной важности, от которых «может быть польза отечеству» (явл. 7), его готовность проявить «бдительность», его реплики, вроде «судя по вашим усам, я вижу в вас человека неблагонамеренного» (явл. 10), выходят за грань водевильного комизма. Этот герой трактуется как выразитель охранительных идей, как воплощение ограниченности, «провинциальности» чиновничества. Такой метод обличения получил впоследствии распространение в литературе «натуральной школы». Черты, соответствующие облику Феоклиста Опуфрича Боба, можно усмотреть в иллюстрация Агина к стихотворению «Чиновник» в «Физиологии Петербурга».
Не только центральный образ водевиля «Феоклист Онуфрич Боб», но и сюжет произведения, несмотря на то что Некрасов в нем широко использовал общие места и привычные для публики водевильные ситуации, не типичен для рядовых водевилей. В его сюжете скорее обнаруживается зависимость от Гоголя, чем от непосредственных предшественников автора по водевильному творчеству. Главная коллизия, порождающая в водевиле Некрасова смешные положения, неожиданные qui pro quo, возникает вследствие сплетни, психоза недоверия и сыска, охватившего обывателей провинциального города, готовых принять участие в преследовании и задержании любого «подозрительного» лица. Воинствующая охранительная подозрительность - социально-психологическая черта, присущая этой среде. Боб - носитель такой подозрительности - сам становится ее жертвой. Сюжет произведения, ситуация невольного самозванства героя роднят водевиль Некрасова с «Ревизором» и «Мертвыми душами» Гоголя.
Замысел Некрасова был чрезвычайно плодотворен. Многими своими чертами этот образ предвосхищает Козьму Пруткова А. К. Толстого и А. М. и В. М. Жемчужниковых. Можно предположить, что литературная «жизнь» Козьмы Пруткова не случайно началась на страницах журнала Некрасова «Современник». Во всяком случае, редактор журнала явно сочувствовал сатирической идее сотрудников, создававших этот образ.
В критическом отзыве Л. Л. (В. С. Межевича) на водевиль «Феоклист Онуфрич Боб» в фельетоне «Александрийский театр» содержится намек на то, что водевиль Некрасова написан по заказу. «Горе ему, если он увлечется этим первым успехом <речь идет об успехе водевиля Некрасова «Шила в мешке не утаишь...» > и примет на себя роль заказного водевилиста... Мы пожалеем от души, если вы растратите свое молодое дарование на бенефисные водевили...»,- наставлял Некрасова критик (СП, 1841, 23 мая, No 111). Очевидно, водевиль был написан Некрасовым по просьбе бенефицианта П. И. Григорьева (Григорьев 1-й по сцене) - актера-водевилиста. С просьбой к Некрасову мог обратиться и Н. И. Куликов - водевилист, артист и с 1838 г. режиссер Александрийского театра.
Н. И. Куликов осуществил постановку «Феоклиста Онуфрича Боба». Очевидно, ему принадлежат режиссерские пометы, содержащиеся в ЦР,- указание на исполнителей и на предметы реквизита рядом со списком действующих лиц. Куликов же направил в цензуру рукопись водевиля, сопроводив ее соответствующим отношением за No 558, датированным 16 апреля 1841 г., и за своей подписью. 17 апреля 1841 г. рукопись была передана в III Отделение (ЦГИА, ф. 497, оп. 97/2121, No 8755, л. 26). Изложение содержания водевиля, составленное цензором М. Гедеоновым, гласит: «Полиция по ошибке преследует молодого человека. Сестра его упрашивает свою приятельницу принять его к себе и на несколько часов выдать за своего мужа. Приятельница согласна, но на эту пору настоящий муж приезжает. От этого происходя! разные забавные сцены, составляющие главную часть пиэсы» (ЦГИА, ф. 780, оп. 1, No 17, л. 33). Вверху рапорта цензора резолюция Дубельта: «Дозволяется. 25 апреля 1841 г.». Извещение 0 том, что пьеса одобрена III Отделением, также подписано Дубельтом (26 апреля 1841 г.) -ЦГИА, ф. 497, оп. 97/2121, No 8755, л. 37.
Н. И. Куликов составил и направил в Театральную контору монтировку-заявку на предметы, необходимые для постановки водевиля «Феоклист Онуфрич Боб», назначенного к представлению 2 мая 1841 г. в бенефис Григорьева 1-го (ЦГИА, ф. 497, оп. 2121, No 8786, л. 35-35 об.). Эта монтировка дает возможность представить себе оформление спектакля.
В протоколах III Отделения отмечены цензурные исключения, сделанные в водевиле «Феоклист Онуфрич Боб». Так, исключены слова Боба: «Изрядный городок... очень хорош <...> Петербургские квартиры смотрел... Булгарина видел» (ЦГИА, ф. 780, оп. 1, No 46, л. 32; ср. выше, с. 82).
Первое представление состоялось 2 мая 1841 г. в бенефис Григорьева 1-го. Роли исполняли А. Е. Мартынов, О. В. Федорова, В. В. Прусаков, Е. И. Ширяева, Л. Л. Леонидов, Шелихова 2-я и др. Спектакль успеха не имел и был повторен единственный раз - 5 мая 1841 г. Критика разных направлений единодушно писала о неудаче молодого автора, и вместе с тем почти во всех отзывах отмечалось, что от него в дальнейшем ожидают литературных успехов и что куплеты в водевиле остроумны и обладают известными поэтическими достоинствами. Критик «Отечественных записок» (возможно, Белинский - ср.: Белинский, т. XIII, с. 96-97, 316-317) писал: «Пьеса пала, но в ней все-таки заметна способность автора» (ОЗ, 1841, No 6, отд. «Театральная летопись», с. 120). Ф. А. Кони в «Литературной газете» отмечал, что водевилю повредило то, что при постановке из него были изъяты некоторые куплеты: «В нем <...> есть несколько удачных куплетов, которые в представлении были выпущены...» (ЛГ, 1841, 20 мая, No 54). Критик «Северной пчелы» Межевич, говоря о карикатурности, утрированности героев водевиля Некрасова и о банальности многих ситуаций, утверждал, что «молодое дарование» автора «Боба» могло бы быть использовано «на что-нибудь получше и поважнее» водевильных мелочей (СП, 1841, 23 мая, No 111).
Крайне отрицательный отзыв «Репертуара» все же содержал признание достоинств двух «довольно забавных куплетов» водевиля, которые журнал тут же и перепечатал целиком (Репертуар русского театра, 1841, кн. V, с. 25-26). При этом критик ставил под сомнение оригинальность водевиля Некрасова, утверждая, что он как две капли воды похож на историческую пьесу французского писателя Дюваля «Эдуард в Шотландии» (1802). Сличение пьес показывает необоснованность этого утверждения критика. Сходство некоторых частных ситуаций пьес объясняется пародированием штампов драматических положений в водевиле Некрасова.
Элементы литературной пародии занимают важное место в «Бобе» Некрасова. Обилие в речах героя пародийных откликов на произведения разных жанров, на романтическую драму и мелодраму, на драматические фантазии и переделки Шиллера и Шекспира имеет целью связать определенный круг явлений литературы и искусства с охранительно-бюрократической идеологией, представить романтизм стилем, соответствующим архаическим вкусам. Некрасов пародирует не отдельные произведения и жанры, а целые направления искусства и выработанные ими стереотипы образов и сюжетов.
Используя приемы и традиционные ситуации водевиля, Некрасов обогащал их элементами народного фарса; карикатурность образов его героев-масок была сродни стилю произведений народного театра. Отсюда и характер фамилий героев Сыромолотный и Боб, вместе составляющих название сорта табака, и нарочито условные коллизии, например: неузнавание родственниками друг друга или сомнение самого героя в том, кто он, его опасения, не ошибается ли он сам в том, кем является (подобные абсурдные ситуации распространены в юмористических фольклорных произведениях). Известно, что Гоголь не боялся использовать приемы народного фарса в комедии. Водевилисты же, юмор которых не отличался ни тонкостью, ни содержательностью, претендовали на салонность, на удовлетворение вкусов высшего общества и соблюдение правил «хорошего» топа.
Водевиль «Феоклист Онуфрич Боб» обнаруживает стремление автора учиться у Гоголя. Используя приемы народного комизма, Некрасов шел за Гоголем. И литераторы, подобные том, которых Гоголь изобразил в «Театральном разъезде» (см.: Гоголь Н. В. Полн. собр. соч., т. V. Л., 1949, с. 140), писали о водевиле Некрасова в тех же выражениях, в которых они выступали против «Ревизора». «Этот растянутый донельзя водевиль, имея основу неправдоподобную и не заключая в ходе своем ничего благородно-комического, не понравился образованным посетителям театра»,- говорилось в «Репертуаре» (1841, кн. V, с. 25).
Элемент фарса, сказавшийся в самой фамилии героя «Боб», сходной с фамилией «Бобчинский» из «Ревизора», и в постоянной игре слов, основанной на этой фамилии, имел еще один, дополнительный смысл: Некрасов стремился создать карикатурно обобщенную маску чиновника-литератора и, очевидно, хотел, чтобы герой его воплощал не только языковой (пародийная речь), но и зрительный образ чиновника. Вероятно, он помышлял о возможности создания маски-грима исполнителя и карикатурного портрета героя (недаром в нервом действии водевиля несколько раз говорится о портрете Боба, а затем о его отражении в зеркале).
Французский художник О. Домье в своих карикатурах использовал прием упрощения внешности прототипа как средство выявления и оценки свойств изображаемой личности (король Луи-Филипп - груша, маски-образы Робера Макэра и Бертрана, заимствованные из драматургии и ставите героями серии сатирических рисунков). Вероятно, нечто подобное было задумано Некрасовым в образе чиновника Боба, обобщенный внешний облик которого подсказывался его фамилией.
|
