Пьесы » Актер » Комментарии

Комментарии

Некрасов начал работу над водевилем «Актер» в апреле 1841 г., до того как был поставлен «Феоклист Онуфрич Боб». Первоначально пьеса называлась «Петербургский актер». В «Текущем репертуаре» сообщалось: «Автор водевиля «Шила в мешке не утаишь...» написал новый водевиль в одном акте под заглавием «Петербургский актер» (ТР, 1841, No 4, отд. «Летопись русского театра», с. 30). Замысел этого произведения связан с «Утром в редакции» и написанным позже «Петербургским ростовщиком». Всем этим водевилям Некрасов стремился придать нравоописательный характер, изобразив в них в юмористическом ключе характерные черты петербургского быта. Описание Петербурга посетившим его провинциалом составляет значительный эпизод в водевиле «Феоклист Онуфрич Боб». При этом рассказ Боба, содержащий юмористическое изображение некоторых сторон столичной жизни, служит в то ж о время средством характеристики самого героя.

Среда петербургских актеров была хорошо известна Некрасову и во многом симпатична ему. Она привлекала его обилием одаренных людей (многие актеры были талантливыми водевилистами и авторами куплетов) и своим демократизмом. Среда актеров объединяла и людей, происходивших из низших званий (детей крепостных, мещан), и бедных дворян, посвятивших себя творческому труду. Изображение быта актеров входило в круг тем, на которых традиционно строились сюжеты французских и русских водевилей. Однако сюжеты пьес из жизни актеров были стереотипны: борьба юной актрисы за получение роли или ангажемента, стремление старого актера устроить в театр свою дочь или получить бенефис, сопротивление самоуправству и капризам примирующих артистов.

Некрасов делает сюжетом своего водевиля попытку актера отстоять свое человеческое достоинство и проучить господ, глядящих на него как на шута, обязанного развлекать тоскующих от безделья бар. Актуальность этой темы в Петербурге, где артисты императорского театра особенно сильно ощущали свое зависимое положение, делала пьесу близкой актерам Александрийского театра, но то же обстоятельство вынудило Некрасова отказаться от слишком определенного названия «Петербургский актер» и заменить его более нейтральным «Актер».

Н. А. Пыпин, сопоставляя извещение, помещенное в «Текущем репертуаре» (1841, No 4; ценз. разр. - 12 июня 1841 г.), и письмо Некрасова к Кони от 18 июля 1841 г., где водевиль назван «Петербургский актер», с отношением режиссера Н. И. Куликова в Контору императорских театров от 17 июля 1841 г., где дано заглавие пьесы «Актер», высказал предположение, что именно Куликов был инициатором изменения заглавия (ТН, с. 195). Однако рукописи, которыми мы располагаем,- автограф пьесы и цензурованная копия - не подтверждают этого предположения. В обеих рукописях водевиль озаглавлен «Актер». Таким образом, несомненно именно Некрасов, а не Куликов решил вопрос о заглавии пьесы. Куликов, обращаясь в Контору императорских театров за разрешением водевиля, называл его соответственно авторскому заглавию.

Нельзя не отметить, что, называя в письме к Кони от 18 июня 1841 г. свой водевиль «Петербургский актер», в то время когда в руках Куликова уже находилась рукопись с другим, сокращенным названием, Некрасов продемонстрировал, сколь прочно в его сознании этот водевиль был связан с темой Петербурга.

Источники, которыми мы располагаем, дают возможность проследить этапы работы писателя над текстом водевиля.

Автограф был написан как беловая рукопись, однако затем в нём были произведены многочисленные исправления, главным образом стилистического характера. В цензурованную копию текст Л был переписан уже с исправлениями, по некоторые изменения возникли в цензурованной рукописи (ЦР). Цензор М. Гедеонов, разрешивший 26 июля 1841 г. исполнение «Актера» на петербургской сцене (резолюция проведена по всей рукописи), внес в нее ряд помет цензурного характера.

Очевидно, обе рукописи (автограф (А) и ЦР) одновременно использовались при постановке водевиля на сцене. Исправления, сделанные в ЦР, в большинстве случаев перенесены в А.

Цензором был вычеркнут куплет, завершавший явл. 3, и часть предшествующей реплики: «...а пожалуй, ... ~ ... как денщик!». И это, и другие указания цензора не учитывались при публикации водевиля. Театральная цензура решала лишь вопрос об исполнения пьесы на сцене определенного, в данном случае Александрийского, театра. Куплет был опубликован в «Текущем репертуаре». Далее цензор вычеркнул упоминания Аллаха в речи Татарина и куплет о религиозных запретах у татар (явл. 10). Этот эпизод не был напечатан в «Текущем репертуаре». Очевидно, он не был пропущен и П. Корсаковым, цензуровавшим «Текущий репертуар», или автор сам не включил его по цензурным соображениям. В ЦР подвергся переработке список действующих лиц. Герои получили более разнообразную и четкую социальную характеристику, чем в А. В А Кочергин характеризовался как «пожилых лет помещик», Сухожилов - как «помещик», а затем - просто как «молодой человек и жених». В ЦР Кочергин - «саратовский помещик», Сухожилов - «чиновник».

Особенно интенсивно переделывались в ЦР куплеты. Рукопись содержит исправления, сокращения и замены, принадлежащие как самому писателю, так и другим лицам - актерам или режиссерам, ставившим водевиль в разное время.

В явл. 4 куплет Стружкина «Забот хоть по горло ~ Душою пожить!» был зачеркнут. Он по был напечатай и в «Текущем репертуаре». Между тем в этом куплете молодой писатель выразил очень важные для пего мысли. Куплет «Забот хоть по горло», с которым в А и ЦР актер Стружкин выходил на сцену, представлял публике новый в драматургии тип - тип петербуржца, перегруженного работой,- не чиновника, а преданного своему призванию представителя интеллектуального труда. В куплете изображались особенности образа жизни людей такого типа - их увлеченность делом и переутомленность повседневным трудом. Многое в куплете говорило о нелегком положении петербургских актеров. Содержащийся в нем рассказ о занятиях Стружкина напоминал известные многим зрителям Александрийского театра факты перегрузки некоторых наиболее талантливых и любимых публикой, но не пользовавшихся покровительством дирекции актеров. О бесчеловечной эксплуатации А. Е. Мартынова, В. Н. Асенковой и других преданных искусству актеров вспоминают многие современники (см., например: Каратыгин П. Записки. Л., 1970, с. 238-241; Шуберт А. И. Моя жизнь. СПб., 1913, с. X-XIV).

Провозглашенный в куплете Стружкина отказ or близости с вельможами и противопоставление их тягостному покровительству искренней дружбы простых тружеников сделали куплет «неудобным» для сцены императорского театра. Очевидно, это и послужило причиной его изъятия не цензором, а постановщиками, с согласия Некрасова. Однако изъятие куплета не изменило основной сюжетной ситуации водевиля, необычной для произведений этого жанра. Молодой чиновник отрывает от дела актера («не велик барин»,- заявляет он), чтобы развлечь скучающего от безделья помещика, отца своей невесты. Актер Стружкин, отстаивая свое человеческое достоинство, простейшими примерами на деле доказывает скучающим господам, что искусство не потеха, что оно может влиять на жизнь людей.

В ЦР подвергся существенной переделке и куплет Итальянца «Наша брат такой товаром ее за четырнадцать рублей» из явл. 12. После публикации в «Текущем репертуаре» этот улучшенный и доработанный в ЦР вариант был снова изменен (см. об этом ниже).

Работа над «Актером» была более тщательной, чем работа над водевилем «Феоклист Онуфрич Боб». Однако рукописи «Актера» отражают некоторую торопливость при создании и этой пьесы. В ЦР можно обнаружить несколько случаев, когда переписчик не разобрал слов рукописи Некрасова и неверно переписал их, что в свою очередь не всегда было замечено автором. Так, в явл. 5 слово «фарсер» переписчик не прочел и заменил на «фигляр», в явл. 6 слово «комедианты» было передано им как «комедии и ты», а в явл. 10 - «шутыл» и «Шутил!» как «шутём» (см.: Другие редакции и варианты, с. 563, вариант к с. 122, строке 16; с. 563-564, вариант к с. 123, строке 1-2; с. 568, варианты к с. 130, строкам 7, 9).

Как пример торопливости автора можно привести слова мнимой Сухожиловой, обращенные к Кочергину: «...сыну моему не бывать за вашей дочкой». Имеют место даже ошибки в именах героев: в явл. 8 Сухожилов назван «Виктошенькой» вместо Валерьяна (в письме матери - в явл. 2 - он назван «Валеренькой»), описка «Виктошенька» сохранилась в тексте водевиля (см. выше, с. 125). В явл. 2 Кочергин называет свою дочь Лидию Катей (см.: Другие редакции и варианты, с. 561, вариант к с. 118, строке 30).

Текст «Актера» в «Текущем репертуаре» имеет отличия от ЦР. Очевидно, он печатался с другой копии, в которой при переписывании была продолжена работа. Не исключено, что некоторые улучшения были внесены и в корректуру публикации.

Общее направление этих изменений характерно для издания, в котором публиковался водевиль. Само его заглавие «Текущий репертуар русской сцены» говорило о том, что это приложение к журналу «Пантеон» должно отражать жизнь сцены. Публикация передает тот текст, который произносился актерами. Поэтому в публикации по сравнению о ЦР значительно усилена речевая характеристика героев и, что особенно показательно, именно тех героев, которых в водевиле играл В. В. Самойлов: Татарина и Итальянца.

В. В. Самойлов выдвинулся как исполнитель ролей в пьесах c переодеваниями в 1839 г., во время болезни и после смерти прославленного комика Н. О. Дюра. В начале 1840 г. Белинский писал о Самойлове как о молодом артисте, который «ничего положительного еще не обнаруживает» (Белинский, т. IV, с. 16). а в середине того же года уже отзывался о нем с горячим одобрением, особенно отмечая его умение создавать самобытные национальные и социальные типы, художественно гримироваться и воспроизводить характерные черты бытового поведения и речевые особенности своих героев. «Как хорош был этот молодой сухощавый человек в роли старого, толстого грека! Его нельзя было узнать! Как характеристически говорил он ломаным русским языком; как верно выразил он ростовщика <...> Но в роля режиссера он был еще лучше <...> Это режиссер чисто русский...»,- писал критик об исполнении Самойловым нескольких ролей в водевиле Н. С. Федорова с переодеваниями (Белинский, т. IV, с. 282-283). Усиленное воспроизведение ломаного языка Татарина и Итальянца в тексте «Актера» и «Текущем репертуаре» несомненно передает трактовку ролей В. В. Самойловым.

Другой чертой, отличающей текст «Текущего репертуара» от ЦР, является исключение ряда куплетов. Можно предположил, что и это изменение текста воспроизводит волю актеров, закрепленную сценическим исполнением. Так, в текст водевиля в «Текущем репертуаре» не вошли диалог Кочергина и мнимой Сухожиловой, очень удачный в литературном отношении (явл. 8, см. Другие редакции и варианты, с. 565-566, вариант к с. 125, строке 27), куплет Кочергина (явл. II, см.: Другие редакции и варианты, с. 570, вариант к с. 131, строке 10), зачеркнутый в ЦР, очевидно, в процессе постановки пьесы, и куплет Сухожилова и Лидия (явл. II, см.: Другие редакции и варианты, с. 570-571, вариант к с. 131, строке 29). В «Текущем репертуаре» было также последовательно проведено смягчение речи героев, особенно Кочергина; заменены или изъяты грубые выражения; исправлены некоторые ляпсусы, допущенные переписчиком ЦР или самим автором в А.

Следует отметить, что в «Текущем репертуаре», как и список действующих лиц дан сокращенно: в ЦР - Сухожилов, Татарин и Итальянец, которых изображает Стружкин, перечисляются как персонажи, а в А и «Текущем репертуаре» они в этом качестве не фигурируют. Важнее, однако, другое. Именно в текущем репертуаре» впервые дается указание: «Действие происходит в С.-Петербурге». Эта ремарка, по сути дела, возвращает нас к первоначальному замыслу заглавия. Если действие происходит в Петербурге, то главный герой водевиля Стружкин - петербургский актер. Таким образом, подчеркивался замысел представить петербургского актера, виртуозно изображающего столичные типы (Татарин-торговец и Итальянец-разносчик), а также провинциалку, плохо ориентирующуюся в петербургской жизни К роли такого актера как нельзя более подходил В. В. Самойлов - талантливый, интеллигентный артист, трудолюбие которого было хорошо известно.

Особенностью, отличавшей публикацию «Текущего репертуара» от текста, исполнявшегося на сцене, было, как выше отмечалось, то, что изъятия, произведенные М. Гедеоновым, цензуровавшим пьесу для представления на сцене Александрийского театра, не учитывались в «Текущем репертуаре», проходившем через Цензурный комитет (цензор П. Корсаков).