Явление 2
Луиза и г-жа Дюмениль.
Дюмениль (входит, декламируя стихи из трагедии).
Постой, Энона, [2] здесь! о, скорбь! о, дни унылы! Изнемогаю я: мои слабеют силы! Луиза. Вот кресла, что с вами?.. Дюмениль (продолжая).
Болезненным очам свет тягостен дневной,
И подгибаются колена подо мной!
Увы!
(Падает в кресла.)
Луиза. Ах, как вы расстроены, боже мой! вот понюхайте спирту... Дюмениль. Так, кажется, будет хорошо... Луиза. Что такое? Дюмениль. Мой выход. Луиза. Так это ваша роль? Дюмениль. Да. Луиза. А я думала, что вы в самом деле при смерти. Дюмениль. Прекрасно! стало быть: верно, хорошо!.. Ах, через несколько часов мне предстоит опять новый, трудный опыт... Боже мой! помоги мне в этот вечер. Луиза. Я помолюсь за вас, милая маменька. Дюмениль. Добрая Луиза! Но отчего ты так расстроена!.. Понимаю... тебе хочется быть актрисою. Каждый вечер, после спектакля, ты по целым часам передразниваешь героинь разных трагедий... Луиза. Да, я нахожу в этом удовольствие... только недостает любовника, который бы говорил мне предречия... впрочем, и за ним дело не станет. Дюмениль. Ребенок!.. ты хочешь заставить говорить Расина, а не умеешь сама порядочно выражать своих мыслей. Луиза. Но вы сами, маменька... Дюмениль. Ах, Луиза! на всё нужно время... любовь, изучение, талант... Я еще совсем не знала театра, а уже ум мой одушевлялся прекрасными стихами, постепенно пробуждалось во мне вдохновение... Луиза. И во мне тоже. Дюмениль. Ах! это чувство дано не всякому; само небо его ниспосылает нам; я ценю его высоко, Луиза; я благоговею перед ним, хотя сама не могу дать себе в нем отчета. Когда я на сцене, я забываюсь... волшебная мечта создает вокруг меня новый мир, другую природу; я обитаю в мраморных чертогах; небесный свод раскрывается надо мною; я дышу воздухом Рима и Греции; я живу новою жизнию, более сильною и пламенною. Ах! не завидуй мне, милая Луиза, потому что на другой день, придя в себя, усталая, изнеможенная, мысленно переношусь я на мою родину, на берег моря, где провела я младенчество и где, отказавшись от шума света, так приятно бы было жить; делиться избытком чувств с одним человеком, который бы понимал, любил меня... если бы нашелся такой человек... Луиза. Да, может быть... Дюмениль. Но оставим это. Что мой костюм? Луиза. Ах, он очень хорош! посмотрите!.. А вот еще какие-то бумаги к вам. Дюмениль. Опять рукописи... какая скука! В этой куче плохих сочинений, которыми нас заваливают, только одно меня поразило... Какая прекрасная роль, какие возвышенные чувства... О, я с удовольствием выразила бы их... Луиза (подавая записки). Наконец, вот еще... порядочно... фунта полтора на вес будет... Три... четыре... шесть писем... вы даже не смотрите на них... Дюмениль. Все они похожи одно на другое... эти поддельные нежности до того надоели мне, что я почти решилась выйти замуж за доброго старичка Мальво... По крайней мере он точно предан мне... Он пишет мне каждое утро по три листа советов и каждый вечер бывает в театре, где изъясняется мне в любви пантомимою (хлопает в ладоши). Я очень хорошо его понимаю... сегодня я ему обещала решительный ответ... А это всё брось в огонь... Постой, тут должно быть послание в стихах... отложи его... Луиза. Послание в стихах? Дюмениль. Да! Луиза. Вот, кажется, оно. Дюмениль. Посмотрим. Прочти сама, чтоб я могла судить о твоих успехах... Луиза (читая, дурно). «Милостивая государыня, извините меня, если я преследую вас слишком настоятельно, но... б мои лета, вы сами согласитесь, нельзя терять времени...» Дюмениль. Как? это, по-твоему, стихи? Луиза. Кажется, так написано... Дюмениль. Это проза господина Мальво... Луиза. Ха-ха-ха! так он недаром торопится, бедняжка... Дюмениль (ищет в бумагах, которые держала Луиза). Ах, вот чего я искала... как хорошо!.. Эти стихи должны непременно доходить до сердца. Луиза (с живостью). Вот точно так же и он говорит. Дюмениль. Кто? Луиза. Ах, маменька крестная, он... Дюмениль. Объяснись. Луиза. Но вы будете бранить меня... Дюмениль. Нет, говори... Луиза. Это тот молодой человек... вы знаете... вы его видели несколько раз... он всегда около нас, когда мы садимся в карету или выходим из нее... Вы всегда так закутаны... он не вас замечает, я уверена. Дюмениль. Стало быть... Луиза. Не сердитесь, маменька. Недавно он приступил ко мне, когда вы сходили с лестницы; я была назади, и он мне сказал: «Ах, сударыня!», а потом: «Вы в услужении у г-жи Дюмениль?» – «Я ее крестница, сударь».– «Ах, сударыня»,– сказал он, вы позвали меня, и тут я ушла. На другой день он опять сказал мне, проходя: «Ах, сударыня!» – и ушел, заметя вас. Дюмениль. Я, право, не знаю, о ком ты говоришь... я не обращаю никакого внимания на... Луиза. Вы видите одну публику. Дюмениль. Но я хотела бы узнать того, который вчера оказал мне большую услугу. Лошади маркизы чуть не опрокинули моего экипажа... я готова была выскочить из кареты с опасностию жизни... как вдруг подбежал молодой человек, ловко удержал лошадей маркизы... и в минуту исчез! Мы не успели ни рассмотреть, ни поблагодарить нашего избавителя... Луиза. И вы ничего об нем не узнали? Дюмениль. Я просила господина Мальво узнать... Но что за шум?.. Я, кажется, слышу мужской голос в передней... Луиза. В самом деле. Дюмениль. Я запретила принимать. Луиза. Видно, кто-то хочет ворваться насильно... Слышите, как Роберт его удерживает... Голос (за дверью). Пустите меня! я хочу с нею говорить. Черт возьми! Дюмениль. Да кто это? Луиза (со страхом). Ах, маменька! | 
