Явление 4
Дюмениль и Дюрваль.
Дюмениль. Я не прошу вас садиться. Дюрваль. Без церемонии, прошу вас, не беспокойтесь... Дюмениль (садится). Предупреждаю вас, что мне некогда. Дюрваль. Хорошо, хорошо... я прямо приступлю к делу... у меня уж такая натура... прежде всего вам надобно знать, что я называюсь Дюрваль, Пьер-Антуан Дюрваль, 25 лет я занимаю должность стряпчего в нашем городе. Во-вторых, надобно вам знать, что у меня есть сын, единственный сын... я не лгу... спросите у кого хотите... отличный человек, прекрасный малый, которого я очень люблю... у меня уж такая натура... я воспитал его на моих глазах, я сам научил его римскому праву и французским законам... я не лгу... спросите... Дюмениль. Верю, верю... что ж далее? Дюрваль. Я хотел сделать из него адвоката, сударыня... хорошего адвоката... я поддерживал бы его советами... Оно, знаете, ум хорошо, а два лучше... Дюмениль. Но я не вижу, сударь, что же мешает вам и вашему сыну... Дюрваль. Как что мешает? То, что надобно было послать его в Париж для усовершенствования в законоведении, а вот уж восемь дней, как он здесь, и до сей поры и нога его еще не была в палате: вместо того он всякий вечер бывает в комедии. Надобно вам знать, сударыня, что он обворожен какою-то актрисою, дамою или девицею... бог знает, ведь их трудно различить... одним словом, он погибает.
На жизнь не безрассудную
Он послан был отцом
В столицу многолюдную.
Он должен был с трудом
Во Франции введенные
Законы изучать,
А начал беззаконные
Здесь пули отливать!
Шатается в комедию,
Влюбляется, как хам,
Того гляди, трагедию
Напишет сдуру сам!
Теперь, наместо прибыли,
Он тратится, как мот:
Уж близок он к погибели,
Он будет нищим в год!
А мог бы и четверкою
Кататься, как барон,
Когда бы не актеркою
Был в сети завлечен...
С чем он теперь воротится
В родной наш город Ман?
Уж за него поплотится,
Наверно, мой карман!
Кутит он без зазрения,
Льет нули, может быть,
А мне от огорчения
Придется слезы лить!
Короче сказать, он обворожен каким-то олицетворенным дьяволом, потому что комедиантка... Дюмениль. Ну, сударь... Дюрваль. Да, мне пишут, что он пристрастился к трагедии: не пьет, не ест, не занимается адвокатскими делами, а грезит только одною Дюмениль. Дюмениль (вскочив). Как, мною? что вы говорите? Дюрваль. Хорошо, хорошо!.. притворяйтесь, показывайте вид удивления, будто ничего не знаете... Дюмениль. В первый раз слышу... Дюрваль. Не может быть, не может быть... Дюмениль. А каков собою ваш сын?.. Дюрваль. Черт возьми! славный малый, очень похож на меня. Дюмениль. Ах, в самом деле? Дюрваль. И потому вы не можете запираться, что получаете от него письма. Дюмениль. Я? Никогда! Дюрваль (увидев письмо, которое Дюмениль держит в руках). Никогда! да вот, вот его почерк... прекрасная рука!.. Несчастный! чем занимается... он погиб, решительно погиб... (Взяв письмо.) Посмотрите, что это такое? (Читает, не останавливаясь на конце стихов.)
Сливаюсь я душою с каждым звуком,
Который произносишь ты,–
Когда являешься ты, преданная мукам,
Мрачна, бледна, как гений красоты,
О! как тогда душа моя мятется:
Я весь горю, волнением томим,
И одинаково с твоим
Тогда мое младое сердце бьется!
Дюмениль. Как, так это его стихи? Дюрваль. Стихи? Дюмениль (берет стихи). Ну да, конечно. Дюрваль. Стихи! сын мой пишет стихи! Несчастный! этого только недоставало. Дюмениль. Как, эти возвышенные чувства, этот восторг, эта поэзия – всё это его, вашего сына? Вы говорите, что он влюблен в меня, сударь? Дюрваль. Да... вы видите... он чудесный малый!.. Неужели вы не сжалитесь над ним... я нарочно приехал, чтоб вы возвратили мне моего сына: скажите, скажите, пожалуйста, где он? Дюмениль. Повторяю вам, что я не знаю... Дюрваль. Да он следует за вами всюду. Дюмениль. Кроме моего дома, в котором он, конечно, никогда и не будет, если вы сами не научили его силою врываться в двери... Дюрваль. Да, я, может быть, был немножко крут, немножко вспыльчив... у меня такая натура... Скажите же мне, будьте великодушны, видели вы его? Дюмениль. Никогда, и очень жалею, если, как вы говорите, он похож на своего отца. Дюрваль. Это очень любезно с вашей стороны... Я начинаю верить... Но вы могли узнать из его писем... Дюмениль. Он их не подписывает. Дюрваль. Неужели? Дюмениль. Посмотрите. Дюрваль. Правда... (В сторону.) Она точно не виновата... (Громко.) В таком случае очень ясно, что... я напрасно жаловался... Но что мне делать... Бедный Адриан! он пропадает от любви... в полном смысле пропадает! Он пренебрегает выгодной должностью... он, пожалуй, откажется от женитьбы на дочери сборщика податей! всё расстроится... Теперь я вас видел, и нахожу, что комедиантка тоже может быть порядочным человеком, то есть женщиной... Но вы знаете, всякому должно держаться своего звания. Дюмениль. О, конечно, звание стряпчего... Дюрваль. От этого звания зависит вся его будущность... Дюмениль (с участием). Его будущность, его счастие... О, сударь, в таком случае надобно постараться его исцелить. Дюрваль. Исцелить? Да, да, конечно... но как? Дюмениль. Это довольно мудрено; я подумаю. Приходите завтра. Дюрваль. Завтра? вы говорите завтра? Дюмениль. Я очень занята... я играю сегодня новую роль. Дюрваль. Вы играете сегодня... Ах, боже мой! не играйте, пожалуйста. Дюмениль. Почему? Дюрваль. Он еще раз увидит вас... и более воспламенится: тогда уж его не вылечишь... умоляю вас, повидайтесь с ним сегодня же. Посмотрите (подходит к окну), вот стоит карета... я ее найму... и через четверть часа... Ах, боже мой! посмотрите-ка... видите ли вы там, внизу, против окна... этого неподвижного человека... Дюмениль. Кто же это? кто он? Дюрваль. Он, ей-богу, он... голова открыта и нос кверху... ах несчастный! он не чувствует дурной погоды... он простудится. Дюмениль. Да, в самом деле он очень недурен... Дюрваль. Ну вот, я вам говорил... Дюмениль. Знает ли он, что вы здесь? Дюрваль. Нет еще. Дюмениль (отводя его от окна). Так не показывайтесь же. Дюрваль. Но... Дюмениль. Не мешайте же мпе, я его вылечу, обещаю вам. Дюрваль. Вы обещаете? Дюмениль (подавая ему руку). Честное слово. Дюрваль. Ах, вы удивительно добры! (В сторону.) Она, того гляди, и меня обворожит, черт возьми! | 
